Разрушитель [недописано] - Ирина Успенская

— День Тарании Воительницы самый почитаемый в народе, — пояснил Ворон. — Вам надо сказать людям несколько слов.

Алан вздохнул и первым выскочил из кареты, радостно улыбнулся и помахал восторженно орущей толпе. Затем повернулся и подал руку Валии, с другой стороны кареты раздался громкий голос Турена. Виктория слегка напряглась, зная, что сын, когда нервничает, начинает глотать слова, и тогда его речь очень сложно понять. Но Тур справился, он специально не произносил слов с не выговариваемыми для него буквами.

— Гуляйте, люди! Пейте вино, любите, а случись нападение — встаньте под знамена духа войны!

— С праздником, люди! — раздался звонкий и радостный голосок Эвелин. — И пусть Тарания бережет нас в бою и в мире!

Карета отъехала, и возбужденная, счастливая Эвелин буквально притащила улыбающегося Турена. Алан даже залюбовался девушкой. Красавица. Хоть сейчас на обложку журнала мод. Рядом с нею наряд Валии смотрелся еще ущербнее.

— Кир Алан! — громкий голос брата Чеха перекричал гудящую толпу.

Алан предложил Валии руку.

— Хотя вам, кирена, больше подойдет другая компания, — не удержался он, когда они проходили мимо выстроившихся у стен храма нищихВалия сильнее сжала губы, ее глаза блеснули, но она промолчала. Это ее молчание отчего-то жутко злило.

— Скажите, кирена, вы специально устроили этот демарш, чтобы показать свое бедственное положение в Белой крепости? И выставить меня жлобом и самодуром?

Виктория так и не выучила за это время местных ругательств, пришлось использовать русский, но Алан даже не обратил на это внимание, так его разозлила холодность бывшей герцогини.

Женщина вскинула на него глаза, посмотрела прямо и открыто.

— Я не совсем вас поняла, герцог. И отстаньте от моей одежды! Что есть, то и ношу!

— А попросить меня вы не могли, или это уронит вашу честь?

— Вам и помимо этого хватает забот, я не хочу быть обязанной больше необходимого, — она улыбнулась и кивнула кому-то в толпе.

— Вам не кажется, что это глупо? — Алан увидел среди купцов толстяка Левиса и махнул ему, приглашая присоединиться.

— Глупо просить у человека, общение с которым сводится к "Добрый день, кирена", "Как дела, кирена?", "До свидания, кирена"? У человека, который меня не замечает? — Валия чуть повысила голос, но быстро взяла себя в руки. — Да я лучше у… у храмовников попрошу!

— Вот прямо сейчас и просите. В храм как раз к празднику после покойников одежду свезли, чтобы раздать нищим, — прошипел Алан, с улыбкой подводя Валию к брату Чеху.

Ксен стоял на ступенях храма, сложив руки на груди. Чуть прищурившись — Алан знал, что брат Чех близорук, но смотрит внимательно, цепко, иронично. Только вот взгляд светло-карих глаз все же заставляет нервничать. Смотрит, гад, так, будто все знает. Он улыбнулся и осенил всех знаком Ирия.

— Скажете своим подданным несколько слов?

— Скоро закончится сезон холодов, и нас ожидает много работы. А пока отдыхайте, веселитесь и не о чем не беспокойтесь! За вас побеспокоюсь я! — проорал Алан.

Толпа радостно закричала, герцог увидел, как со ступеней спустились послушники и молодые ксены с корзинами.

— Скромные дары от Храма во славу Вадия, покровителя духа Тарании, — пояснил брат Чех. — Сир, прошу вас. Вы впервые у нас в гостях, и до взывания я бы хотел показать вам храм.

Ксен указал рукой на распахнутые двери и сам пошел впереди. Двигался он нечеловечески ловко и грациозно. Алан шел следом, чувствуя спиной недовольный взгляд Алвиса. Интересно… То, что эти двое не любят друг друга, он заметил еще в первый момент своего знакомства с братом Чехом. Какие выгоды это может сулить в борьбе с храмовниками?

— Брат Алвис, проводите кирену и детей на их места, — попросил глава храма тоном, не терпящим возражений. — А я покажу владетелю библиотеку.

— Взывания следовало начать еще полрыски назад, — холодно произнес Алвис, предлагая Валии руку.

— Братья меня простят.

Храм заполнялся людьми, и Виктория с тоской подумала, что ей сейчас хочется быть на пристани, куда должен пришвартоваться "Шустрик". Задерживаться она не планировала. Они прошли через круглый зал в небольшой кабинет, заставленный массивными темными шкафами. В углу стояла большая жаровня, полная раскаленных углей. Моментально нахлынули неприятные воспоминания.

— Присаживайтесь, — кивнул брат Чех на мягкий стул и сам сел напротив. — Вы не хотите исповедоваться?

— Нет.

— Мой друг брат Турид писал, что вы старательно избегаете исповеди. Отчего?

— Мне не нужны посредники для общения с богом, — Алан распахнул плащ, в кабинете было тепло. — Если мне нужно в чем-то покаяться или о чем-то попросить, я обращаюсь к богу напрямую.

— И он вам отвечает? — совершенно серьезно поинтересовался ксен, глядя на герцога внимательно и пытливо.

— Оба. Даже являются иногда. А вот Отец Небесный пока игнорирует, — иронично ответил герцог. — О чем ты хотел поговорить? — Алан дал понять, что больше не намерен обсуждать эту тему.

— Кир Алан, кто будет править Храмом на землях Игушетии?

— Ты.

— Это ваше решение? Или…

— Брат Чех, ты хочешь знать, кто стоит за мной? — Ксен кивнул. — Никто. И иногда меня это сильно огорчает. Учителя пока не вмешиваются в мои дела, и я надеюсь, так будет и дальше.

— А Длань?

— Он мой верный враг.

— Я так и думал. — Взывающий плавно поднялся со стула и подошел к секретеру, вытащил из-под рясы ключ на длинной тесьме, открыл верхний ящик и, пошуршав в нем несколько секунд, достал скрученный пергамент, перевязанный синей лентой. Он протянул свиток герцогу. — Здесь записаны мои мысли по нынешнему положению дел в Храме и предложения по изменению ситуации.

— Это очень интересно, — Алан спрятал записи во внутренний карман плаща. — Я обязательно ознакомлюсь с ними, и мы еще раз встретимся.

— Вы понимаете, что этими записями я обеспечу для себя опалу у Наместника? — слегка улыбнулся брат Чех, но серые глаза смотрели холодно.

— Я обещаю хранить нашу беседу в тайне.

— Я верю вам, кир Алан, иначе не стал бы вести этот разговор.

Он поднялся, и Алан встал следом.

— Вам нужно жениться, кир Алан, — мягко произнес ксен, когда они направились к выходу. — Желательно на девушке из древней семьи, чтобы заручиться поддержкой влиятельных родов.

— И на ком же? — устало поинтересовался Алан. Как его достали эти разговоры!

— Скажите мне, сир, на правах кого в Белой крепости живет кирена Валия?

Ну вот! Так и знал, что без нее ни обойдется!

— На правах гостьи, — буркнул недовольно Алан. — Да откуда я знаю! — тут же вспылил он. — Я об этом не думал! Живет и живет, не выгонять же мне ее на улицу!

— Не кричите, кир Алан, — тихо произнес брат Чех и плотнее прикрыл дверь, которую до этого успел приоткрыть герцог. — Молодая красивая вдова из древнего влиятельного рода, родственница короля Ратии, мать вашего сына живет в вашей крепости как компаньонка маркизы Эвелин. Редкого ума и воспитания женщина, которая с достоинством вынесла свое бедственное положение при бывшем герцоге, которая никогда ни у кого ничего не просила, незаметно живет рядом с вами. Вы находитесь рядом с прекраснейшей жениной и не замечаете ее. Вы меня поражаете.

— Ну так и женись на ней! — огрызнулся Алан, больше сердясь на себя, чем на ксена.

— Пожалуй, так и сделаю, раз вы не возражаете, — серьезно кивнул Взывающий. — Я собирался поговорить с вашим сыном, в его возрасте простительно не видеть очевидного, но вам сир, должно быть стыдно. Вам следует лучше заботиться о кирене, хотя бы потому, что она мать юного маркиза.

— И в чем, по-твоему, должна выражаться эта забота? — Алану было стыдно, и от этого он злился еще больше.

— Вы могли бы выделить ей слуг и подарить хорошую одежду, — остановился Чех, с укоризной глядя на собеседника.

— А сама она не может решить эти вопросы? — в голосе герцога сквозило раздражение.

— Вы сами сказали, что она гостья в вашем доме, а гостям не пристало распоряжаться чужим имуществом. — Чех покачал головой. — Женитесь на Эвелин, — резко сменил он тему.

Алан стоял напротив ксена, но смотрел мимо. Черт! Теперь все то, что он наговорил Валии, казалось безобразным и несправедливым. И что на него нашло? Но он действительно не знал! Не знал или не хотел знать? Не важно! Она тоже хороша, могла бы и рассказать о своих нуждах, а не молчать.

Дурак ты, Алан.

А ты, можно подумать, умная, Виктория.

— Тогда после взывания я поговорю с киреной и, если она согласится, то сыграем свадьбу как снег сойдет.

— Поговори, — нехотя процедил сквозь зубы Алан и вышел из кабинета.

И отчего так муторно на душе? Оттого, что придется все объяснять Турену, что их невнимательность подтолкнула его мать к замужеству и переезду. Но она ведь не в другой город уезжает. Будут видеться.